"Отрытие" века

С.Иванов, координатор РОСС

 

Как-то летом мы с приятелем добирались до пещеры Никитская нетрадиционной дорогой. В овраге, лежащем в стороне от торных путей, увидели проржавевший рельс, торчащий из склона. Было это в 1980 году, когда наши исследования в Никитах только набирали ход, и на находку, сделанную в 1,5 км от полюбившейся Системы, просто не обратили должного внимания. Но что-то не давало покоя. Мы слышали много легенд о якобы обводнённой части Никит, лежащей много левее известных ходов. Однако, несмотря на многочисленные разговоры, "мокрая часть" Никит найдена не была. А все наши самые левые прокопанные в завалах ходы упирались в "спекшиеся" карстовыми натёками, неподдающиеся разбору навалы необычайно прочного, звонкого, как металл, камня. Правда, он был пропитан сочащейся сверху водой, а это косвенно подтверждало разговоры о наличии в левой части Никит более влажных участков (возможных предвестников "обводнёнки" и развитого карста), но одновременно ставило крест на потенциальном расширении Системы влево. А потом началось противостояние никитского спелеоэтноса и властей (см. "ВВ" N 35). Некоторые удивлялись: вместо того, чтобы проверенным способом отметелить "антисоветчиков" в тёмной подворотне или прямо вызвать в "контору" да хорошенько промыть мозги, власти почему-то боролись с каменоломнями. И взорвали-то вход в Никиты не в самый разгар борьбы с инакомыслием, а 10 декабря 1986 г.(в "ВВ" ошибочно был указан 1987), когда уж не бороться с диссидентами нужно было -- следы заметать. "Значит, что-то такое связано с нашими Никитами, о чём мы и сами не догадываемся. Власти боятся, как бы не нашли мы под землёй нечто недозволенное," -- полагали эти некоторые. Хотя один из взорванных входов мы позже снова вскрыли, был повод обратить внимание на другие возможные в этой местности каменоломни. И вспомнили о рельсе, торчащем из склона оврага. Но его закрыло оползнем и точно это место мы опознать не смогли. Пришлось расспрашивать местных жителей и искать среди старых спелестологов тех, кто действительно ходил левее наших самых левых ходов. Вот одно интересное свидетельство, раздобытое тогда: "То, куда вы лазаете, Мартьянов в начале века разрабатывал, да наводнение в 1913 году все его разработки затопило и они обрушились. А настоящую пещеру здесь зэки копали перед войной. Года три работали, а может, и все десять. Под этим полем бились до самой горы, в которой мартьяновские каменоломни. (Расстояние по прямой 1,5 км, ширина разработок, как жестом показал нам этот человек, -- около 1 км. Для сравнения: площадь, занимаемая на поверхности самыми большими подмосковными каменоломнями Бяками близ Венёва, раза в три меньше, а их длина почти 100 км. -- С.И.). Перед войной входы взорвали вместе со всеми, кто работал там. Местные об том всё равно ничего не скажут. Там зона была, охрана стреляла, если подходил кто. Потому помалкивали и не интересовались -- жить-то каждому хочется..." И ещё одно воспоминание: "Да, под этим полем перед войной зэки работали. Никто их не взрывал, иначе б знали все. А лагерь в лесочке выше по оврагу был, только маленький: кухня, да охрана, да управление по добыче камня этого. Зэков издалека возили, из-под Серпухова. На месте лагеря в лесу до сих пор поляна, столбы видно бетонные от колючей проволоки." Действительно, большинство местных молчало. А потому кто-то верил этим свидетельствам, а кто-то нет. Копать же наугад глинистый склон оврага добровольцев не было. Потом как-то незаметно распался былой круг общения... Но пришло новое поколение и почерпнуло от нас рассказ "о рельсе в овраге" и не поленилось прошурфить склон оврага. И обнаружило, что пещера точно была: отвалов бутового камня там больше, чем перед какой-либо из известных нам каменоломен. А прошлой осенью в том склоне внезапно открылась провальная воронка -- первая на месте предполагаемой каменоломни. Значит, случился разрыв монолитного до того свода пещеры (куда и ушла земля) и через этот разрыв стало возможным попасть в Систему. Пробные раскопки наметили на майские праздники. Жаль только, что многие спелестологи из РОСС (Российского общества спелеонавтики и спелестологии) предпочли отправиться на это время в Старицкий район, а у иных нашлись какие-то дела в городе или на дачах... За неделю до поездки на вскрышные работы мы заложили в воронке пробный шурф. А перед самым выездом мне позвонил давний приятель и сообщил интереснейшую информацию. В Никиты он попал на год раньше меня, в 1974-м, тогда же познакомился с группой опытных спелестологов из МАДИ. Они водили его с собой через все Никиты, и в том месте, где мы позже наткнулись на непреодолимый закарстованный завал, тогда был проход в следующую, совсем иную по морфологии Систему. До конца её никто не доходил -- даже те, кто показал моему другу этот проход. Я же вспомнил, как в первый год моего никитского хождения некие группы уходили куда-то влево на 8--10 часов, именуя цель своих проходок "Мокрыми Галереями", но единственный путь, ведущий туда, был позже то ли взорван, то ли осыпался сам. 30 апреля этого года мы наконец отправились вскрывать пещеру. "Молодое поколение" было представлено Пашей и Мишей, применяющими в качестве источника света мощные светодиоды, Романом, сыном опытного никитского спелестолога, и абсолютным новичком Робертом. Из "старых никитян", кроме меня, были Прохор, Глаша и Кис Кисыч. Ещё довольно большая компания наших друзей расположилась на традиционной стоянке над Никитской Системой, но в раскопках из-за плохой погоды участия не принимала. Зато снимала наши труды на видео. И вот мы на месте. Почти полночь, темно, хлещет дождь. "Светодиоды" встречают нашу команду ярким костром, который разожжён в неудобном месте на склоне оврага, но виден издалека. Это, конечно, прибавило сил на последних ста метрах пути под почти 40-килограммовыми "шмотниками", гружёнными спелеожелезом. Первым делом натягиваем над шурфом полиэтиленовый тент -- закрываем яму от осадков. С утра приступаем к работе. Над раскопом устанавливается бревно с блоком, навешиваются верёвки, штурмовая троссовая шестиметровая лестница. Расширяю разведывательный шурф и выравниваю его стены, доводя диаметр до 1,5 м. Ребята вынимают баки и вёдра с землёй так быстро, что я едва успеваю их наполнять. Медленно погружаюсь вглубь. Под тентом над моей головой наигрывает плеер, что придаёт работе оттенок не просто удовольствия, но даже некоторого кайфа. Углубляюсь до 3 м. Меня сменяет Кис Кисыч, Прохора и Роберта на вытягивании вёдер -- "Светодиоды" и Глаша. Пока Прохор занимается обедом, мы с Робертом, вооружась рамками, выходим на поле над Системой. Выясняю направление ходов, заодно обучаю Роберта. Хожу под его управлением зигзагами с завязанными глазами этаким луноходом. Незаметно проходим две трети расстояния до Никит и выясняем, что как минимум один штрек шириной около 4 м идёт в сторону Никит. Параллельно ему -- ещё несколько, пересекающихся поперечными через каждые 5--10 м. К обедо-ужину возвращаемся в лагерь. Сравниваем результаты моего лозоходства с теми, что были получены неделю назад двумя нашими товарищами. Совпадение стопроцентное, и выявленная сетка ходов настолько не походит на обычные грунтовые водотоки, что всем в лагере становится ясно: под полем действительно находится искусственная Система, размеры которой трудно вообразить. Выпиваем за грядущий успех. Темнеет. Освещаем раскоп моим "коногоном" (осветительной налобной системой, питающейся от аккумулятора) и работаем ещё около часа. На отметке 4,5 м останавливаемся. Ребята уходят к стоянке над Никитами праздновать отъезд Юлика в Америку. Остаюсь в лагере, ставлю кассету с записями Чимганского фестиваля, 17 лет назад в этот день разогнанного властями. Неожиданно появляется сам Юлик, разминувшийся в темноте с ушедшей к нему командой. Вместе слушаем стародавние песни, вполголоса вспоминая "время оно". В памяти всплывает забытое было название одного участка Никит, лежащего левее наших самых левых ходов. Он назывался "Метрополитеном" потому, что два просторных штрека (один -- в никитской системе ЖБК, другой -- подошедший параллельно к нему со стороны какой-то иной Системы) соединялись через естественную сбойку -- тектоническую трещину. Похоже, в своё время именно её, рухнувшую саму по себе или взорванную, мы пытались копать в надежде "пробиться влево", да не вышло. Как-то удивительно быстро закрылся тот единственный проход, а за ним и ещё один, что вёл из освоенной нами части Никит в ЖБК. Интересно, что после повторного вскрытия нами ЖБК власти и начали осложнять хождение в Никиты... На другой день, 2 мая, продолжаем работы в шурфе. Вниз продвигаемся теперь крайне медленно: вёдра и баки с землёй приходится поднимать с большей глубины, да ещё сказывается усталость от непогоды и вчерашних трудовых подвигов. На стене шурфа, как в учебном разрезе, видны геологические слои. Отчётливо заметно, что в ближней к полю (то есть к вожделенной Системе) стене они зримо втянуты вниз, искривление около метра. Примерно такая же глубина была у провальной воронки на поверхности, и значит столько глины под нашими ногами ушло в Систему. На отметке 5 м из этой стены начинает сочиться мокрый песок -- не полноценный плывун, но всё же весьма неприятное "явление породы". Понимаю, что именно он, просачиваясь сквозь пласты, прорвался в ближний к нам штрек, утянув за собой землю с поверхности. Значит, по его "руслу" и нужно пробиваться нам, предварительно закрепив стену шурфа. Прошу наверху быстрее подготовить брёвна и колья для крепежа, а пока забиваю отверстие плывунца плотной бело-серой глиной. Вечером команда Юлика уезжает в город, к ним присоединяются Глаша и Паша-Фсветодиод". Прохор, раздосадованный зримым уменьшением наших сил, спускается в шурф с двухметровой арматуриной и начинает методично забивать её в грунт под ногами, нигде не встречая желанного сопротивления камня. Значит, "копать нам ещё и копать". Но без капитальных работ по креплению шурфа делать это просто-напросто опасно. И сил у нас практически нет. Оставшиеся два дня выезда явно уйдут на добротный, но необходимый крепёж. Ужинаем в мрачном настроении, твёрдо зная, что Система в этом месте есть и что крепить шурф и проходить оставшиеся до каменоломни 2 или 3 м придётся нам самим (как и разделить потом славу первопрохождения с толпой набежавших позже "героев"). Не выдерживая мрачных сентенций Прохора, буквально сорвавшего себе руки на вытягивании бесконечных вёдер с землёй, слетаю по лестнице на дно шурфа (отметка 6 м) и загоняю арматурину не прямо вниз, а под наклоном: правее и левее. Натыкаюсь на камень. Пробую под таким же углом вбить прут перед собой, по руслу плывунца -- ощущение, что он проваливается в пустоту. Вылезаю из раскопа. Решаем, что, несмотря на усталость, можем позволить себе ещё немного пройти вперёд -- не глубже, чем на метр (плывунец, не заткнутый нормально устроенным крепежом, -- штука более чем подлая). Затем врубаю кассету "SLADE" и фару налобника (уже стемнело, и от аккумуляторов требуется не только Звук, поддерживающий силы, но и Свет) -- и углубляюсь по "руслу" песчано-глинистой суспензии. Сужаю копаемый наклонный ход до полуметра -- это резко увеличивает скорость проходки и уменьшает обвалоопасность. Через 45 минут опускаюсь ниже заявленного метра. Мерзопакостное сочетание воды, песка и глины в пробиваемом ходе начинает поддаваться вперёд. Ложусь на спину и с силой тромбую эту дрянь сапогами. Ноги проваливаются в пустоту. Не удержавшись на скользком склоне, лечу следом и погружаюсь в... совсем не сухую штольню. И даже не в прозрачно-голубоватую дымчатую пещерную воду. А в то, чему доброго слова в своём лексиконе не нахожу. Погружаюсь примерно по горло. И нет в таком вхождении в вожделенную Систему ни пафоса, ни кайфа. То, что я ору наверх, не процитирует никакая пресса, но представить себе может каждый. Потом требую свой "коногон" вместе с плеером, заряженным кассетой "ZOOLOOK" Жана-Мишеля. Получив желанное, вновь устремляюсь вперёд -- туда, где навал из камней (грязь доходит до его половины), а над ним видна щель и далее неровный свод. Перекатываю в мутной жиже несколько камней к стене, чтоб остальным избежать купания, и лезу в щель. Мокрые острые камни под животом, мокрый корявый свод сверху. Но на сырость мне уже плевать. Через 3--4 метра кувыркания меж отслоившихся от свода булыганов открывается штрек, и это такой штрек... Раздеваюсь, выжимаю одежду (мысль о том, чтобы вылезти наверх, просто не приходит в голову). Одеваюсь, холод отступает перед эмоциями. Нарекаем Систему "ЁЛОЧНЫЙ БАЗАР", так как находится она на полпути меж (пос.?) Никитским и районом Домодедово с названием Ёлочки, а "базар" об этой Системе безрезультатно тянулся двадцать лет. Подумав, присоединяем к концу названия ФИ...": ведь возможно, что это и Никиты, и каменоломни ЖБК, И МНОГОЕ ЧТО ЕЩЁ. Перекрёсток. Ещё один. Меж ними в стенах штреков комнатоподобные ниши (то ли так добывали камень, то ли это действительно заготовки под комнаты). НИГДЕ В КАМЕНОЛОМНЯХ МЫ НЕ ВИДЕЛИ НИЧЕГО ПОДОБНОГО. Бута нет -- всё вывезено на поверхность дочиста, но на перекрёстках много "отслоёнки" высотой в метр. Перешагиваем, как по лестнице, по ступеням упавших камней. Идём вперёд по компасу строго на юг, в сторону Никит. Свод над головой на высоте от 2 до 3 м. На перекрёстках ставим пирамидки. Перекрёстки следуют через каждые 5--6 м при ширине ходов в 3--4 м, так что непонятно, это штреки или огромный "колонник". Потолок влажный. На полу следы замыва, уничтожившего возможные человеческие следы. Потом становится суше, но определить возраст вмятин в глине не представляется возможным. Стараемся не наступать на них, обходя по более сухому грунту у стен. На полу в центре штрека -- явные отпечатки шпал и рельсов. Метров через триста прямого пути штрек под острым углом пересекает другой, зримо шире -- очень похоже, что откатной (по нему вывозили на поверхность добытый камень). Рельсов в нём не видно. Через некоторое время ещё один подобный штрек пересекает наш под тем же углом, за ним -- ещё один, и одновременно с противоположной стороны -- точно такой же. Перекрёсток, образованный этими пересечениями, называем "Звёздочка": восемь прямых просторных ходов идут из фантастически огромного зала точно по румбам компаса. Время остальных названий придёт позже, когда возникнет ясное понимание топологии Системы и её характера. Когда ставлю очередную пирамидку, обозначающую рубеж примерно в 750 м (а штрек между тем уходит дальше во тьму), аккумулятор мой, высосанный плеером, начинает садиться. Перехожу на запасной и пытаюсь было идти дальше, но Прохор требует, чтоб мы немедленно повернули назад и БЕГОМ РВАНУЛИ В НАПРАВЛЕНИИ ВЫХОДА. Спорить бессмысленно: плывунец в незакреплённом входном шурфе, колотун, что пробирает меня до костей, да садящийся свет -- веские основания. Поворачиваем, так и не дойдя до конца Системы. Но дошли ли мы хоть до середины? Возвращение оказалось сложнее, чем ожидалось. Второпях сворачиваем на одну из "диагоналей", уводящую в сторону Никитского кладбища (понимаем это по отсутствию своих пирамидок и направлению штрека, что указывает компас). В поисках нужного хода я обнаруживаю необычайно красиво раскарстованную трещину, заполненную лимонно-прозрачными мохнатыми игольчатыми сталактитами, а Прохор видит потолок, сплошь покрытый ожелезнёнными друзами кварцитов (или кальцитов) с кристаллами размером до сантиметра... Изумление, восторг. И в тоже время оторопь, странное ОЩУЩЕНИЕ НЕОБХОДИМОСТИ СРОЧНОГО ВОЗВРАЩЕНИЯ НА ПОВЕРХНОСТЬ. По штреку, параллельному оврагу, выходим к своим пирамидкам. Затем к выходу, который тоже неожиданно сложно оказывается найти меж навалов привходового обрушения: время близится к утру, и свет из пробитого лаза нам помочь не может. Нет на поверхности никакого света -- есть снегопад со страшным ветром и погасший костёр... В лагере переодеваюсь в сухое и чистое; ребята разжигают костёр и небольшую печку для сушки одежды. Пока трапезничаем в состоянии не то полёта, не то сна-оторопи от увиденного, от раскопа доносится громкое "ух-х". Подбегаем к нему, светим внутрь и видим около "кубика" песчано-глиняной слизи, вывороченной плывунцом из стены шурфа. Как раз на месте пробитого мной лаза. Прохор произносит прочувственную речь о своей интуиции. Наутро новый кусок стены шурфа обрушивается вниз. Мы оставляем в покое стволы деревьев, заготовленные для крепежа: с нас хватит. Пусть теперь те, кто предполагал явиться "к праздничной раздаче", проявят хоть какие-то трудовые усилия. А мы своё вознаграждение за работу получили сполна. Едва принимаем такое решение, в лагере появляются пришедшие со стоянки у Никит. Вместе с ними устанавливаем деревянное перекрытие над шурфом, закрываем его полиэтиленом, чтобы осадки не размыли края лаза и чтобы какое-нибудь "юное бездарование" не сигануло по дурости в восьмиметровую яму (глубина её за ночь, конечно, уменьшилась, но не настолько, чтоб не поломать при падении ног). На другой день возвращаемся в город. Усталость побеждает всё, даже эйфорию от величайшего спелестологического "отрытия" ХХ века. Каждый понимает, что второй раз в жизни подобное повториться не может, потому что просто не может быть другой подобной Системы столь близко от Москвы. Хоть раздавай друзьям всё подземное снаряжение и уходи на заслуженный покой. Ведь суммарная длина ходов этой фантастической каменоломни явно уходит за 200 км... Без сомнения, эта пещера притянет к себе не только спелестологов со стажем, но и невообразимую толпу "чайников" и просто любителей острых подземных ощущений. Это заставляет говорить об обеспечении безопасности входа в Систему и о строжайшем контроле за её посещением. Открытыми остаются вопросы о возможном массовом захоронении в каменоломне и о сохранности удивительно красивых форм карста. Как видим, вопросов наше вскрытие вызвало гораздо больше, чем ответов на исторические тайны. Кто будет заниматься решением всех этих проблем? Опять горстка энтузиастов?...

Назад

  SpyLOG

Сайт создан в системе uCoz